Мирко Борше — немецкий дизайнер и арт-директор. Начав творческий путь как граффити-райтер в 1989 году, в 2007 Борше открыл собственную дизайн-студию. Сегодня среди клиентов Борше компании калибра Nike и Audi, крупнейшее периодическое издание Германии Dei Zeit Magazin, модные дома Givenchy и Balenciaga — для последнего студия Борше провела нашумевший редизайн логотипа.
Ты вырос в Мюнхене, но учиться графическому дизайну уехал в Лондон. Как это повлияло на тебя?
Это было начало девяностых, зарождение рейв-культуры в Лондоне. Группы вроде Orbital выпускали первые релизы, набирал популярность транс — сейчас его уже не слушают, но тогда он был на подъеме. Мне это все взорвало мозг. Мюнхен в то время был еще маленьким городом, а Лондон уже был столицей мирового дизайна — наравне с Амстердамом. Это все было очень круто. Я говорил на новом языке, посещал новые места. Все это было волнительно и довольно дорого.
Говорят, граффити сильно повлияло на твой стиль. Расскажи немного об этом.
Я начал рисовать граффити в 1989. В то время в Германии как раз вышел фильм Wild Style, а незадолго до этого Rock Steady Crew выпустили свой главный брейкдансовый хит. Я был ребенком и меня зацепила эта яркая разноцветная эстетика. Мне казалось очень крутым то, что я видел на стенах и на поездах. Так я сам начал рисовать, сделал много стен и поездов. Я занимался этим 20-25 лет. И до сих пор иногда рисую.
Ты часто работаешь с журналами — как с небольшими арт-изданиями, так и с крупными еженедельниками. Что тебя привлекает в формате бумажного журнала?
Мне кажется, это просто самый близкий к граффити формат. Когда ты рисуешь на поезде, он затем приходит на станцию и ты видишь реакцию людей — кто-то раздражается, кому-то нравится. С печатными изданиями примерно то же самое. Когда сидишь в аэропорту, а все вокруг читают Die Zeit, дизайном которого недавно занимался — это очень классное ощущение. Мне нравится, что люди взаимодействуют с вещами, которые я делаю. И в этом недостаток цифровых медиа — я не вижу взаимодействия.
Твои работы часто находятся на грани того, что принято считать «хорошим вкусом». Тебе нравится бросать вызов аудитории? Или может даже выводить людей из себя?
[Смеется] Нет, честно говоря я не хочу никого злить. На самом деле я делаю такие вещи, потому что люблю развлекать аудиторию. Графический дизайн может быть очень скучным. И, ради веселья, можно немного подразнить людей. Возможно им это не понравится, но я считаю, что вещи, которые всем нравятся — неправильные. Когда ты делаешь что-то действительно стоящее обязательно появляются люди, которым это не по душе. Это нормальная реакция на творческий труд.
Ты еще часто работаешь с брендингом. Я уверен, ты видел эти картинки, которые ходили по интернету несколько месяцев назад, в которых прослеживалась эволюция логотипов модных домов с акцентом на то, что теперь они все стали одинаковые. Как ты к этому относишься?
Я думаю, некоторые из этих логотипов я бы не стал менять. Но в случае с Balenciaga изменения точно требовались, потому что старый логотип был очень прозрачный и плохо подходил для использования в социальных медиа. Им нужно было что-то более жирное.

Про логотип Balenciaga есть интересный факт — ближайшая станция метро к их штаб-квартире использует тот же шрифт, что и в логотипе бренда. Это одна из последних станций в Париже, на которой используется этот шрифт Адриана Фрутигера 1960-х годов. Он похож на Univers, но не совсем он. Кроме того, Фрутигер швейцарец, и дизайн-офис Balenciaga расположен в Швейцарии — как видите, все связано.
С логотипом Rimowa тоже все не так просто. Про старый логотип, который в рамке, все говорили, что он такой уникальный, такой старый, наследие бренда и все такое. Но тот логотип используется только с конца 1980-х — не очень тянет на наследие. Новый логотип, который мы сделали, действительно основан на одном из ранних логотипов Rimowa. Он использует шрифт Akzidenz-Grotesk, который впервые представили в Берлине в 1889 году — в том же году, когда была основана Rimowa. Все связано.

Для меня это все имеет большое значение, особенно по сравнению с ребрендингом Burberry — потому что там просто выбрали какой-то шрифт на собрании и все. Он никак не связан с историей бренда. Я понимаю, что это звучит как страшное задротство, и со стороны все эти логотипы выглядят похожими. Но при разработке логотипа мы всегда полагаемся на историю бренда, а не просто меняем шрифт ради смены шрифта.
Кажется, что все эти ребрендинги вызваны исключительно развитием социальных медиа.
Я думаю, главная проблема в том, что все пытаются сжать информацию о бренде для соцмедиа. Все хотят чего-то очень быстро считываемого. К нам часто обращаются бренды, и каждый раз мы спрашиваем: «У вас есть представление, в каком направлении вы хотите развиваться?». И каждый раз они говорят: «Может просто сделаете что-то вроде Rimowa или Balenciaga?» [Смеется]. Мы уже шутим, что надо сделать генератор логотипов на сайте с оплатой через PayPal.
Die Zeit выходит регулярно, каждую неделю. Как ты находишь время переключиться, найти новые, интересные идеи? Как вообще можно придумывать каждый раз что-то новое в таком плотном графике?
Иногда я беру отпуск, но даже в это время приходится быть на связи и работать, потому что процесс не останавливается. В журнале все время что-то меняется. Один наш интерн как-то спросил: «Как ты все время придумываешь идеи?». Тогда у нас в туалете как раз работал сантехник, и я подумал, что у него не возникает таких мыслей — «Сегодня я не знаю, как починить туалет». Я считаю, что нужно относиться к идеям как к обычной работе. Ты приходишь в девять, уходишь в шесть-семь. Кто-то чинит машины, кто-то продает страховку. Мы придумываем идеи, такая работа. Как только начинаешь так относиться к этому, сразу становится гораздо легче. Не нужно считать, что для появления гениальной идеи должно произойти какое-то волшебство. Такое отношение только увеличивает стресс.