Фотограф Виктор Вотье — автор последней сезонной съемки Carhartt WIP и множества работ для брендов, включая кампании для Bianca Chandon, Stussy и Off-White. Его характерный и узнаваемый стиль — результат бескомпромиссного метода работы: Вотье снимает только на пленку, не пользуется световым оборудованием и не прибегает к ретуши. Профессиональный путь Вотье был долгим и начался в конце 1990-х с портретов знакомых скейтеров и нью-йоркских рэперов. Рожденный во Франции, Вотье за 20 лет карьеры успел пожить и поработать в Лос-Анджелесе, Лондоне и Париже. По случаю выхода новой коллекции команда Carhartt WIP пообщалась с Вотье о фотографии, моде, скейтбординге и отцовстве.

О развитии своего стиля

Я никогда не учился фотографии. Но я хотел бы. Возможно, еще займусь этим, хотя мне уже за 40, но учиться никогда не поздно. Но, поскольку я не учился, то моя манера съемки выработалась с практикой. Настоящий интерес к фотографии появился у меня в районе 2000 года. До этого я тоже немного снимал, скейтбординг и все такое, но для меня в этом не было ничего творческого. Я делал портреты друзей, знаете, мол, «Встань сюда, я тебя сфоткаю». Я снимал их просто на память.

Любовь к плёнке у меня от отца. Я как-то нашел его фотографии 60-х и 70-х годов. Там снимки его самого, его друзей и семьи. Он там стоит на улице, облокотившись на стену, в кожаной куртке, курит сигарету. Это выглядело очень сильно, в визуальном смысле. Я не подозревал, что это снимки отца, пока мама не сказала. Я тогда подумал: «Какого черта? Это же так круто, я тоже так хочу». У этих фотографий был особенный вид, некоторая зернистость, и эти кожаные куртки — как у Джеймса Дина. Это было классно.


О съемках рэп-концертов в Нью-Йорке конца 90-х

В конце 1990-х я снимал в Нью-Йорке spoken-word-выступления. Результатом стало полуторачасовое видео с Company Flow, Mos Def, A Tribe Called Quest и другими исполнителями, выступающими в spoken-word-кафе. Мой друг недавно нашел VHS-копию этого фильма, прямиком из 1998 года. Когда он мне его отдал, я чуть не расплакался. У меня не сохранилось оригиналов, я думал, что фильм пропал навсегда.

Это были девяностые, никого не волновало, что я снимаю. Сегодня мне не разрешили бы пронести камеру на такой концерт. На видео слышно, как я одновременно снимаю и фотографирую — в одной руке камера, в другой — одноразовый пленочный фотоаппарат.

После концертов я подходил к кому-нибудь, типа El-P, и такой: «Эй, можно я вас сфоткаю?». Я снимал на одноразовую камеру или Yashica — «фотоаппарат твоей бабушки» — и сразу понял, что в этом и есть мой стиль. Но в то время другие фотографы говорили мне «Это никакой не „стиль", это просто „бабушкины фотки"».

О переезде в Париж

Вирджил Абло уговорил меня переехать. Мы много лет переписывались, потому что я всегда был на другом конце планеты. И вот в прошлом мае он мне написал: «Эй, нам срочно нужно сделать съемку. Всё, пора. Хватит просто консультировать. Off-White здесь, а ты там. Приезжай в Париж, будем снимать». Я поехал с набором вещей на три дня. В Лос-Анджелесе у меня была винтажная тачка и другая жизнь. Во время съемки я познакомился с человеком, который стал моим агентом. Это в буквальном смысле изменило мою жизнь. У меня было вещей на три дня, и я так и не вернулся в Лос-Анджелес. Восемь месяцев спустя весь мой гардероб состоит из вещей, которые я украл со съемок Carhartt WIP и Bianca Chandon.


О работе в Лондоне и пути к модной фотографии

Я стал фотографом, снимая не моделей и моду, а друзей и художников. Например, я фотографировал мою подругу Грейс, которая занималась музыкой, или Эллу, мою девушку. Они с Грейс сильно увлекались модой, и я даже не подозревал, что по сути занимаюсь фэшн-фотографией.

Когда я начал публиковать свои фотографии, еще не было Tumblr и инстаграма. Я каждый день выкладывал снимки в своем блоге и это стало очень важным занятием. Я придумал что-то вроде телешоу. У меня был состав актеров, состоящий из моих друзей — скейтеров, моделей, граффити-райтеров, музыкантов, художников. Если подумать, по сути это был инстаграм — ежедневные посты картинок с полароида и плёнки. Разве не отсюда появилась идея фильтров в инстаграме? В общем, в какой-то момент бренды обратили внимание на мои работы, но не как на документальные, а как на фэшн-фотографию.

О «старой закалке»

Я человек старой школы. Хельмут Ньютон открыл первую выставку в 46 лет. Сегодня у человека в 46 нет шансов. Фотографы начинают карьеру в 15 и выходят на пенсию в 30. Мне ближе образ мысли Хельмута Ньютона. Я всегда говорил, что не стану выпускать сборник своих работ, пока не проработаю хотя бы 10 лет. Вот, наконец, проработал. Книгу еще не выпустил, но уже готов этим заняться.

В искусстве поначалу у тебя всё получается так себе. Нужно практиковаться. И сначала на тебя очень влияют работы других. Поэтому, если ты устраиваешь выставку через полгода после того, как взял в руки камеру, то это плохо — потому что это на самом деле еще не твои работы. Это фотографии твоих представлений о фотографии. Но через десять лет, пройдя через весь процесс, у тебя формируется полная уверенность в том, что ты хочешь делать. Что забавно, потому что по сути в моих работах ничего не поменялось. С первой фотографии, сделанной в 15 лет, я все так же снимаю — никакого серьезного оборудования или специального света.


О скейтбординге

Скейтбординг сильно повлиял на меня, потому что в нем есть все элементы искусства. Если ты катаешься, тебе нужно быть художником, чтобы воплощать свои замыслы. Это определенный образ жизни. Скейтбордингу нужны доски — а значит, нужен дизайн и производство. Нужен контент — фотографии и видео, которое нужно уметь монтировать. Так что если человек молод и увлечен скейтбордингом, он приобщается сразу ко многим формам творчества.

Об отцовстве

Мой сын будет особенным. Он еще не понимает, но я знаю. Когда ему было три, наши друзья дарили ему Lego, а я покупал ему альбомы Баскии. Я старался показать ему максимум культуры. И у него замечательная мама, которая следит за другой стороной жизни — учит быть вежливым, правильно питаться и хорошо учиться. Это всё очень важно. Так что месяц он проводит с мамой, а потом на месяц приезжает ко мне, его чокнутому папаше.

Мы с ним путешествовали, я учил его английскому и испанскому, а еще скейтбордингу, фотографии и искусству. И буквально заваливал его фильмами. И сейчас, в его 16 лет, я начал видеть результаты этой «работы». Я не уверен, что «работа» правильное слово, это ведь мой ребенок, но точно можно увидеть влияние. Он может стать очень сильным художником. Он очень свободен, это меня вдохновляет. С возрастом мы теряем эту юношескую свободу, а он заново подпитывает меня ей.